От мыслей отвлек стук в лабораторию, а после, не дожидаясь разрешения войти, внутрь шагнул мой брат. Тут же возмущенно взвыли защитные сирены, которые он погасил щелчком пальцев.

– Ты параноик, Виктор, – без приветствий бросил Гордон. – Причем непоследовательный. На какую-то девчонку допуски поставил, а на меня нет.

– Можно подумать, тебе это помешало сейчас войти, – равнодушно ответил я. – Это не защита, а недоразумение. Кроме звука никакого толка, только нечисть перепугало.

Я кивнул в сторону клеток, где половина живности сидела, встопорщив уши, или возмущенно крутилась из-за внезапной тревоги.

Гордон скользнул по зверинцу взглядом и прошел к креслу, где еще недавно сидела Чарльстон.

– Ты получил папку? – спросил он, присаживаясь. – А то, знаешь ли, я в последнее время предпочитаю проверять.

Пришлось удивленно вскинуть брови и постучать пальцем по присланным документам.

– Папку-то получил. Однако если опасаешься, то мог бы и сам принести, а не передавать через помощников, а те – через других помощников…

– Девчонка опять заснула нос?

– Можно подумать, ты не знаешь. Лучше скажи, зачем подсунул ей папку?

Уловка брата от меня не скрылась, и пришел он ко мне тоже не просто так. Что-то знал, но пока не рассказывал.

– Ты с ней подозрительно много возишься, Виктор. Это на тебя не похоже…

– А может, я влюбился? – откровенно и с насмешкой подбросил брату идею я.

– Ты? Не смеши. – Даже в неулыбчивом Гордоне это вызвало ухмылку. – Не с твоей натурой… Тут другое. Она сумела открыть папку и прочесть что-то?

Я кивнул.

– Так я и думал. Нечисть. Или потомок нечисти. Пришлось зашить в бумагу не самую простую магию, но чистокровные люди не смогли бы прочесть ни буквы. А значит, есть вероятность – что эта Чарльстон влияет на тебя. Подумай над этим. Быть может, она вейла или даже суккуб.

Я закатил глаза к потолку. Гордон иногда был эдаким перестраховщиком в квадрате и говорил вещи, которые для меня были и так очевидны.

– Я знаю, что она не чистокровная, – безапелляционно заявил брату. – Но вейла… Сомнительно. Суккуб – тем более. Не с нашей кровью, меня бы вывернуло, окажись я рядом с этими потаскухами.

Гордон даже расхохотался.

– А сам-то? Чем лучше? Ты можешь сколько угодно кричать, как ненавидишь нечисть, но мы ведь знаем правду.

Я скривился. Правду знали все в нашем роду. Как говорится в народе: шлядкие гены прабабушки пальцем не заткнуть, особенно в случае рода Фениров.

Наша прабабушка была превеликой красавицей, настолько превеликой, что прикормила одного инкуба и даже сожительствовала с ним несколько лет. И это во времена запрета подобных связей! Возмутительно. От этого союза родилась моя бабка, а у той моя мать, вот на ее-то детях природа и отыгралась. Точнее на одном – на мне. Потребность в женской ласке и внимании была буквально вшита в меня намертво. Я физически страдал, если больше недели оставался одинок – вот как сейчас например. Бороться с этим было можно, но зачем, если я привык удовлетворять свои потребности.

– Так по какой причине ты пришел? – поспешно сменил тему я. – Только не говори, что решил вместо отца почитать мне нравоучения о том, чтобы я не влипал в неприятности.

– Вот еще. Я всего лишь о том, чтобы ты был осторожнее со своей Чарльстон. Не нравится мне эта девица. Пять лет где-то пропадала, а после явилась в академию именно сейчас. – Гордон вытащил из внутреннего кармана камзола лист и развернул его на столе.

Бумагой оказалась схематичная карта академии. В десятках мест на ней красным были отмечены жирные точки, одна из которых в лаборатории, другая на кладбище, и многие другие.

– Тут отмечены все аномалии за последние два месяца, а также прорывы, – пояснил Гордон, а после извлек из воздуха линейку и принялся соединять противоположные точки между собой. Одну за другой, пока не стало ясно, что в середине все они сходятся примерно в одном месте.

– Что тут? – ткнул я туда.

– Женское общежитие, – мрачно произнес Гордон. – Что бы ни вызывало все проблемы, но корень всех зол – здесь!

Он тоже ткнул пальцем в точку пересечения.

– Все беды от женщин, – задумчиво протянул я. – Но в общежитии сотни студенток. Почему именно Чарльстон?

– Она слишком близко подобралась к тебе, а ты подпустил, и это уже подозрительно. Так что будь осторожнее, Виктор. По крайней мере, пока не выяснишь, кто она такая и что ей нужно.

– Хорошо, – кивнул я, пусть и с неохотой. – Понаблюдаю за ней поподробнее. Хотя уверен, Элизабет ни при чем.

Гордон встал с кресла, ничего не говоря, отошел к двери, лишь там обернувшись, все же произнес:

– Я разговаривал со следователем, который работал над делом о смерти ее родителей в пожаре. Он тоже уверен, что девушка ни при чем. А между тем она единственная, кто выжил, а после даже пропала на пять лет. Странно, да? Так что будь осторожен, Виктор. И если что, вызывай Пастырей. Не лезь в это дело один – если поймешь, что опасность близко.

С этими словами он ушел. Я же долго смотрел на дверь, и лишь шипение со стороны прервало мои мысли.

Альраун, сидевший в клетке, тоже смотрел Гордону вслед. И весь вид кота выражал желание перегрызть горло моему брату – вот прямо сейчас. Пожалуй, даже меня эта тварь так сильно не ненавидела.

– Что, признал в Чарльстон хозяйку? – спросил я, но, не получив ответа, махнул рукой на зверя и тоже отправился к выходу из лаборатории.

Через час мы с Элизабет должны будем выехать в Ланчестер, а я еще не успел как следует подготовиться к потенциальной встрече с врагом – если им окажется Велье.

* * *

Фенир

Я нашел Чарльстон в административном здании. Столкнулся случайно с ней и магистром Ризмар, яро что-то обсуждающими. Отпустить мою лаборантку по архиважным делам магистр смогла, только одарив меня понимающе-ехидной улыбкой, после которой у меня осталось ощущение, будто собираюсь прямо в коридоре заняться с Чарльстон чем-то непристойным.

– Ну спасибо, – подтвердила мои подозрения Элизабет, стоило Ризмар уйти и оставить нас наедине. – Теперь все точно утвердятся во мнении, что между нами роман.

Я пожал плечами:

– Ну и пусть. Я был бы не против. – Заметив жажду расправы в глазах девушки, добавил: – Но мы ведь оба знаем, что на самом деле это не так, а потому тебе, как настоящей леди, волноваться не о чем.

– Мне чудится сарказм в вашем голосе, – заметила Чарльстон. – Хорошо, что в вашем деле намечается просвет и скоро, закончив с ним, мы не будем появляться в обществе вместе.

– От тебя столько негатива исходит, Лизбет, что у меня голова начинает болеть, – пожаловался, подставляя ей руку. Она взялась за мой локоть, вздернула нос и пошла рядом, едва не упав, когда услышала следующую фразу: – Иногда кажется, что в твоем роду наследил кто-то вроде русалок. Признайся, было дело?